«Поддельная докириллическая рукопись»*)
Андрей Александрович Тюняев, президент АФН, 22.10.2007 г.
Л.П. Жуковская написала свою статью, разбором которой мы сейчас займёмся, в 1960-м году. Обстоятельства написания статьи таковы.
I
В 1947 году Л.П. Жуковская стала научным сотрудником Института русского языка АН СССР. Через шесть лет, в 1953 году Л.П. Жуковская защитила кандидатскую диссертацию. Ещё через шесть лет, в 1959 году стала старшим научным сотрудником названного института. И сразу же принялась работать над критической статьёй о Велесовой книге. Через год, в 1960 году, в степени кандидата филологических наук её опубликовала. И ни где-нибудь! В авторитетнейшем академическом журнале – «Вопросы языкознания», так как редакция этого журнала просила Л.П. Жуковскую «высказать своё мнение относительно опубликованной С. Лесным работы «История «руссов»…», в которой автор впервые в отечественной периодике завёл разговор о Велесовой книге. [2, стр. 31].
Возникает законный вопрос с чего бы это редакцию авторитетного научного журнала испугала публикация истории русов? Или такой истории, по мнению редакции, не было? Или такой истории вообще не могло быть? Что именно испугало редакцию?
Ответ находим в статье А. Алексеева, посвящённой памяти Л.П. Жуковской [3]. Во-первых, автор свидетельствует, что «в начале 30-х гг. большая часть славистов подверглась физическому преследованию, многие из них погибли в тюремном заключении и ссылках (Бенешевич, Дурново, Ильинский, Лихачев, Перетц и др.). Коммунистическая власть видела в славистике источник религиозного влияния и оплот фашизма (из-за интереса к генетическим связям славянских народов в ущерб классовым)».
Однако после Второй мировой войны стало возможным «возобновление историко-филологических исследований… Интерес к славянским древностям был допущен всё же в узких пределах исторической палеографии, кодикологии и лингвистики. В 50-е годы возникла и расцвела школа исторического источниковедения. Её центрами были Московский и Санкт-Петербургский (тогда Ленинградский) университеты, Институт русского языка Академии наук в Москве» [3].
С января 1954 года в журнале «Жар-птица» стали публиковаться тексты Велесовой книги.
II
Возникает вопрос: Почему столь уважаемый академический журнал – «Вопросы языкознания» – обратился с заказом «исследования» Велесовой книги к 40-летнему кандидату наук – Л.П. Жуковской? Действительно, почему именно Жуковская? Чем она была особенна? Почему не нашлось доктора наук? Почему не нашлось института (!) для обстоятельного и всестороннего исследования уникального памятника? Почему кандидатское «письмо в редакцию» явилось «исследованием» и исследованием единственным величайшего и уникального по всем показателям памятника русской письменности?
Известно, что Л.П. Жуковская «занималась палеографией и исторической фонетикой на материале древнерусских списков Евангелия. Л. П. Жуковская сама проделала от начала до конца полную классификацию громадного количества рукописей Евангелия. Это были древнейшие списки. Число знакомых ей рукописей 11 – начала 15 веков дошло до 500. Их каталог был дважды опубликован ею. Сегодня этот каталог является единственным и незаменимым пособием по изучению славянского Евангелия в его рукописной форме» [3].
Далее источник [3] приводит обширный список заслуг Л.П. Жуковской перед церковью. «В 1963 г. Л. П. Жуковская впервые описала фактически неизвестный науке тип сверхкраткого апракоса, в котором соединены чтения из Апостола и Евангелия. В этом типе цикл от Пасхи до Пятидесятницы содержит чтения лишь на субботы и воскресенья, опуская чтения будних дней».
Однако далее (не совсем понятно, с какой целью) А. Алексеев приводит доказательства абсолютной некомпетентности Л.П. Жуковской в вопросах, которыми она занималась. В частности, продолжая выше приведённую цитату, А. Алексеев говорит, что «в греческой рукописной традиции Нового Завета такой тип рукописи не описан».
Может ли это являться сочинением самой Жуковской? И может ли ЭТО поставить её в один ряд с Сулакадзевым*, которого она сама с такой беспочвенной лёгкостью называет поддельщиком?
Далее А. Алексеев говорит, что «Л. П. Жуковская высказала предположение, что это и есть первоначальный литургический текст, переведенный св. Кириллом» [3], и тут же опровергает её предположение: «С этой мыслью едва ли можно согласиться. Рукописи сверхкраткого апракоса поздние, лишь одна относиться к 13-му веку, остальные принадлежат 14 и 15-му векам; все они, кстати сказать, сербского происхождения и все различаются составом чтений» [3].
Истинная христианка, чистокровная библеистка, преданная делу церкви, Л.П. Жуковская вызывала неподдельное уважение своих соратников по кресту: «Трудно переоценить самоотверженность Л. П. Жуковской, с какой она взялась за работу по приведению в известность громадного материала рукописной традиции Евангелия; нельзя не восхищаться теми результатами, которые были добыты на таких необъятных просторах всего одним человеком. Её вклад в русскую культуру выразился, прежде всего, восстановлением прерванной традиции славянской библеистики в России» [3].
Далее А. Алексеев говорит об «исключительной любви к русской национальной культуре» Л.П. Жуковской. Однако тут же конкретизирует: «особенно в её церковной форме» [3].
Даже в памятной статье, посвящённой Л.П. Жуковской, автор прямо говорит о её некомпетентности: «Справедливость требует сказать, что в русской историко-филологической науке никогда не было, как нет и теперь, компетентных знатоков этого предмета» [3].
Что ж, очевидно, даже к 1963 году Л.П. Жуковская не владела предметом своих исследований: не могла точно определить принадлежность текста тому или иному языку, не являлась специалистом в датировке письмён, не была знакома с важными историческими данными.
III
Теперь приступим к разбору самого письма в редакцию, подписанного Л.П. Жуковской.
Статья начинается со странного абзаца: «Фотография, опубликованная С. Лесным, не является снимком с доски. В ней на расстоянии 2 – 2,5 см, 6,5 см, 10,5 – 11 см, 15,5 см от левого края прослеживаются тени, образовавшиеся, по-видимому, от сгибов материала, с которого производилось фотографирование. С доской этого произойти не могло. В правой половине снимка начертания многих букв расплылись; следовательно, фотографировался не твёрдый материал с начертаниями, выполненными посредством прорезывания и выщербления его, а письмо, расположенное в одной плоскости, нанесённое красящим веществом. Всё это говорит о том, что фотографировалась не сама «дощечка», а бумажная копия с неё или прорись. Есть основания полагать, что при изготовлении снимка была произведена ретушовка» [2, стр. 32 – 33].
Вот так производя описание объекта исследований, Л.П. Жуковская вдруг неожиданно заявляет: «Всё это совершенно недопустимо при научном воспроизведении текста» [2, стр. 33].
Что именно недопустимо? Фотографировать не с доски? С прорисовки? Отметим, что в научном обороте, особенно в археологической среде, в ходу в большей степени именно прорисовки. Причём они выполнены далеко не художниками и при сравнении чрезвычайно сильно отличаются от оригинала. Более того, сама Л.П. Жуковская вела свои многочисленные исследования христианских текстов тоже – только по копиям, по спискам, по перерисовкам. Почему же она не называла существование ЭТИХ списков недопустимым?
Вот, например, цитата из работы авторитетнейшего исследователя древнерусских текстов периода 9 – 11 веков: «Позднейшее дополнительное изучение грамоты (по оригиналу, по фотографии или даже по прориси) может давать поправки всех уровней – от идентификации букв и словоделения до синтаксической структуры и перевода» [4].
Если же под возгласом «всё это совершенно недопустимо» Л.П. Жуковская понимает ретушь, то и это заявление – некорректно. Известно сколько ошибок, нововведений, переделок, перестановок в те же евангелия вносили христианские переписчики. А эпиграфисты, археологи и т.д. вообще преимущественно работают с прорисями с прорисей. Ни у кого это «научное воспроизведение текстов» не вызывает никаких нареканий. В том числе и у самой Л.П. Жуковской.
Почему же именно в «списке» Велесовой книге она кинулась искать ненаучность?!
IV
Далее, разбирая графику Велесовой книги, Л.П. Жуковская говорит: «Текст, изображенный на фотографии, написан алфавитом, близким к кириллице» [2, стр. 33].
Однако «помимо букв кириллицы, совпадающих с буквами греческого устава 9-го в., в графике «дощечки» имеются свойственные кириллице буквы» [2, стр. 33].
Сразу же возникает закономерный вопрос: рассматриваемая нами и Л.П. Жуковской дощечка Велесовой книги относится к письму докириллического периода. Почему и на каких основаниях Л.П. Жуковская сравнивает письмо Велесовой книги (далее – велесовица) с кириллицей? Может, на тех же, когда приписывала Кириллу авторство рукописей 13, 14 и даже 15-го веков?
Тем более, сама же Л.П. Жуковская, спустя семь лет, уже в другой статье в соавторстве с Б.А. Рыбаковым пишет, что «в дохристианский период восточные славяне использовали какое-то не сохранившееся до нашего времени письмо. Прокириллическим письмом и были, возможно, написаны те книги и документы дохристианской поры, о которых глухо упоминают древние авторы» [2, стр. 43].
Следовательно, сравнивая в рассматриваемой статье велесовицу с кириллицей, Л.П. Жуковская поступала неправильно: нужно было искать не соответствия велесовицы кириллице, а наоборот – кириллицы велесовице.
Тем более что на дохристианском докириллическом письме у русских существовали КНИГИ, как утверждает сама же Л.П. Жуковская и её коллега Б.А. Рыбаков. Что мешало Жуковской обратиться к этим книгам и сравнить С НИМИ текст Велесовой книги? Почему русскую велесовицу она сравнивала с более поздней кириллицей?
Рис. 1. Велесова книга, прорисовка.Далее Жуковская приводит «мудрёный» разбор графики Велесовой книги. Непрофессионалам этот разбор кажется научным и сильно их пугает разнообразными символами и непонятными словами, заставляя склониться перед лингвистическим «гением» Жуковской.
Однако этот анализ Велесовой книги основан, уже по её вольному и неправильному допущению, на факте соответствия велесовицы Велесовой книги кириллическому письму. То есть исторически – шиворот-навыворот.
Рис. 2. Письмена на славянской палеолитической богине – Макоши. 42 тысячи лет до н.э., Костёнки, Воронежская обл., Россия.Но даже из такого разбора графики Л.П. Жуковская исправляется и делает вывод однозначно в пользу подлинности Велесовой книги: «Таким образом, графика «дощечки», имея некоторые особенности кириллицы, не столь совершенна при передаче звуков славянской речи и в ряде черт приближается к другим древним алфавитам» [2, стр. 34].
То есть Жуковская отмечает определённое соответствие велесовицы кириллице, а также приводит велесовицу к более древним, нежели кириллица, системам письма.
Рис. 3. Письмена в пещере Мадлен.Что это за системы письма? Возможно, во время написания статьи Жуковская не имела в своём распоряжении образцов большинства письменностей. В наше время доступно гораздо большее их число и виды.
Так, в частности, мы можем сравнить велесовицу с надписью на спине палеолитической статуэтки Макоши из Костёнок, Воронежская область России (ПРОРИСОВКА). Она датирована 42 тысячи лет тому назад (см. Рисунок 1).
Рис. 4. Репертуар знаков письменности Лепенского вира по Р. Пешичу.Другой образец аналогичного письма представлен на рисунке 2, на котором изображены ПРОРИСОВКИ знаков из пещеры Мадлен, датированные 20 тысяч лет тому назад [5].
Далее, в хронологическом порядке мы обнаруживаем знаки, схожие с велесовицей, в письме Лепенского Вира. Они датированы 9 тысяч лет тому назад.
Рис. 5. Полный репертуар знаков винчанского письма по Античу.Ближе к нашему времени имеются в распоряжении учёных ПРОРИСОВКИ письмён культуры Винча, 7 тысяч лет тому назад, докитайские насечки из Китая, 8 – 5 тысяч лет тому назад, знаки из Жаркутана, 3 тысячи лет тому назад и др.
Таким образом, мы имеем достаточно подробную эволюцию письменных знаков, начиная с 40 тысяч лет назад и по настоящее время. Были доступны эти письмена и Л.П. Жуковской, поскольку, например, Костёнки открыты И.С. Поляковым в 1879 году, а основные раскопки проводились в 20 – 30-х годах 20-го века. Раскопки культуры Винча производились с 1908 года М. Васичем. Докитайская культура Яншао выделена Ю.Г. Андерсоном в 1921 году и т.д.
Рис. 6. Жаркутанские письмена.Таким образом, вывод Л.П. Жуковской правомерен в следующей части: «графика «дощечки»… в ряде черт приближается к другим древним алфавитам» [2, стр. 34].
V
Далее, разбирая палеографию Велесовой книги, Л.П. Жуковская говорит: «Как известно, метод палеографического анализа состоит в сопоставлении неизвестного материала с известным, территориально приуроченным и датированным…» [2, стр. 34].
Однако здесь сразу же следует отметить два момента. Первый, во время написания Л.П. Жуковской рассматриваемой статьи методология таких исследований практически не была разработана. Второй, сопоставлять Жуковской было не с чем, поскольку официальная наука НЕ ЗНАЛА и НЕ ИЗУЧАЛА соответствующих древнерусских текстов, написанных, как отметила сама Жуковская выше, на каком-то докириллическом древнем алфавите.
В силу чего и сама Л.П. Жуковская делает закономерный вывод: «Поэтому при палеографическом анализе рассматриваемого памятника, который объявляется древнейшим, исследователь не может опираться на твёрдые данные палеографии» [2, стр. 34]. И сама же насчёт применения кириллицы заключает: «Приметы ранней кириллицы могут представлять лишь косвенное доказательство» [2, стр. 34].
Далее Л.П. Жуковская приводит свои доводы в пользу древности почерка Велесовой книги.
Рис. 7. Надпись царя Самуила, 993 г.1. Буква Щ в некоторых случаях также размещена в строке, что присуще наиболее древним почеркам кириллицы. Это, хотя и косвенно, но всё же в пользу древности Велесовой книги.
2. Древними являются симметричное Ж и буква М с овалом, провисающим до середины высоты буквы, что сближает её с соответствующей буквой в Надписи царя Самуила 993 г.
3. «За древность говорит так называемое «подвешенное» письмо, при котором буквы как бы подвешиваются к линии строки, а не размещаются на ней. Для кириллицы эта черта неспецифична, она ведёт, скорее, к восточным (индийским) образцам» [2, стр. 34].
Рис. 8. Сравнительная таблица письмён.Очевидно, Л.П. Жуковская здесь имеет в виду индийские системы письма деванагари, Бенгали, подвешенного типа. И, очевидно, здесь опять проявляется её некомпетентность в вопросах письменности. А именно, индийское письмо нагари засвидетельствовано в рукописях лишь с 10 – 11 веков, а его «подвешенная» форма – деванагари – возникла значительно позже и использовалась для записей санскритских текстов. Бенгали, используемое также для записи санскрита, сложилось лишь в 15 веке. Это общеизвестные факты (см., например, [6, Г.А. Зограф, ст. Индийское письмо]).
То есть Жуковская говорит об индийском письме 11 – 15 веков, как о более древнем по отношению к велесовице 9-го века! Здесь мы наблюдаем ту же ошибку Жуковской, которую она допустила с датировкой литургического текста 13 – 15 веков, приписав его перевод св. Кириллу, жившему в 9-м веке (см. выше).
Более того, Жуковская относит велесовицу к восточно-индийским системам письма, которые, как известно, развились за пределами Индии, главным образом на основе древнего палийского письма: сингальское, бирманское, кхмерское, лаосское, тайское письмо, старые письменности Индокитая и Индонезии [7].
Интересно было бы послушать Л.П. Жуковскую, как она объяснила бы появление объёмного повествования о русском народе на сингальском, бирманском, кхмерском, лаосском или тайском письме, и как она сама читает индокитайские и индонезийские письмена! Эти языки относятся к австрической семье языков, принадлежащей монголоидным палеонародам, отошедшей от единого языка более 15 тысяч лет назад и с тех пор практически не развивавшейся [8].
Но ещё более интересно, что, указав такие соответствия, она провела сравнение велесовицы с кириллицей! И даже нашла ошибки! Чудеса!
Нет, не чудеса! Просто опять Л.П. Жуковская излагает факты шиворот-навыворот. А на самом деле, проторусский (славянский) язык известен ещё в трипольское время (4 тыс. до н.э) [9]. Установлено, что трипольцы в 3 – 2 тыс. до н.э. двинулись на восток и образовали европеоидные части культур Индии и близлежащих стран. Этим вопросом, в частности, занимался коллега Л.П. Жуковской Б.А. Рыбаков [10]. И, как мы показали выше, на территории Руси были известны более древние виды письменности.
4. «В тексте сравнительно хорошо выдержана сигнальная линия, проходящая у всех знаков по середине их высоты, что является свидетельством в пользу наибольшей возможной древности кириллического памятника» [2, стр. 35].
Снова – скачок! Снова – вывих! Так, всё-таки Велесова книга – кириллический?! Всё-таки – памятник?!
5. «Следует особо отметить, что начертания буквы Д, представленные на фотографии, соответствует греческим уставным, а не кириллическим образцам, хотя и те и другие близки между собой» [2, стр. 35]. Однако уставное письмо известно с 11 века [11-13], поэтому, если Велесова книга памятник 9-го века, то опять-таки следует выводить уставное письмо из велесовицы, а не наоборот.
В конце палеографического разбора Л.П. Жуковская делает ряд выводов. Первый – данные палеографии «вызывают сомнение в подлинности рассматриваемого памятника». Однако о таких сомнениях Л.П. Жуковская не сообщила и примеров своих сомнений, а также их оснований в тесте своей статьи не привела. А посему в их существовании – самих сомнений в подлинности и оснований таких сомнений – мы, в свою очередь, глубоко усомнимся.
Второй – данные палеографии «не свидетельствуют прямо о подделке».
Далее Л.П. Жуковская признаётся, опровергая сама себя, что «при этом необходимо учитывать, что без сопоставимого материала палеография бессильна». То есть, как мы и сказали выше, рассуждая о методе палеографического анализа, она наперёд знала, что он неприменим в этом случае, поскольку нет сопоставимого материала.
Далее Л.П. Жуковская опять повторяет предмет своих сомнений в изображении – прорись, ретушёвка. Но, как мы показали выше, это обычное введение в научный оборот такого рода памятников.
И вот уже третий вывод совершенно должен был насторожить внимательного и вдумчивого. Говоря об отсутствии сопоставимого материала, Л.П. Жуковская готова и собирается провести лингвистический анализ текста (!) – «окончательные данные могут быть получены только в результате лингвистического анализа, для которого исследователь имеет твёрдые факты». Откуда у неё появились такие данные, если двумя строчками выше их ещё не было? На каком языке она собирается проводить лингвистический анализ? На пали, на лаосском, как утверждала выше? На греческом, как утверждала выше? На кириллическом, как утверждала выше? Или вовсе – на неизвестном, как утверждала выше?
VI
Далее Л.П. Жуковская собственно пытается провести анализ орфографии и языка.
Начинает она с того, что сообщает: «Анализ графики и палеографии показал, что если «дощечка» подлинна, то её следует датировать периодом до того времени, когда основным алфавитом у славян стала кириллица, т.е. периодом до 10 в.» [2, стр. 35].
В общем, на этом заключении Жуковской следовало бы поставить точку, поскольку из её утверждения следует либо 1) дощечка подлинная, написана до 10-го века докириллическим письмом, либо 2) дощечка не подлинная.
В первом случае, Л.П. Жуковская установила подлинность и время памятника. Следовательно, анализ орфографии и языка она провести не может, поскольку не имеет ни сопоставимого материала, ни вообще каких-либо данных о докириллическом письме у русских (это официальная позиция академической науки). А, следовательно, проведённый всё-таки ниже Л.П. Жуковской анализ полностью неверен и не имеет под собой никакого научного основания.
Во втором случае, если установленная подлинность дощечки и её датировка неправильны, то оснований и данных для проведения анализа попросту нет, поскольку сначала следует всё-таки установить дату и вид рассматриваемого текста.
Далее, говоря о Велесовой книге как памятнике до 10-го века, Л.П. Жуковская говорит: «В этот период предкам всех славянских языков были свойственны открытые слоги…» [2, стр. 35]. Согласимся с Л.П. Жуковской – открытые слоги в русском языке образовались с 3 – 5-го века. Но тогда и Л.П. Жуковская должна с нами и с собой согласиться – в 3 – 5-м веках существование русского докириллического письма учёным НЕ ИЗВЕСТНО, анализ орфографии проводить не по чем!
Далее Л.П. Жуковская упоминает «…носовые гласные…» [2, стр. 35], якобы они были свойственны предкам всех славян. На этом, вроде бы безобидном месте, следует остановиться подробнее. Приведём ряд выдержек из статьи «Старославянский язык» [14]: «Являясь древнейшим письменным выражением славянской речи, старославянский язык сохраняет в своём строе многие особенности, утраченные современными славянскими языками (напр. носовые гласные)».
Именно поэтому в той же статье источник [14] поясняет: «Старославянский язык, иначе – древнецерковнославянский язык, распространившийся в 9 – 10 веках н.э. в качестве языка христианской церкви и литературы. По своему происхождению старославянский язык представляет собой письменную обработку одного из говоров болгарского языка второй половины IX века (солунского)». Солунь – это место было населено турецким народом, говорившим на языке той же сино-кавказской семьи.
Вот – так!
Алгеброй гармонию проверить?! Болгарским турецким говором – русскую речь проверить?! Древнерусскую Велесову книгу – новоиспечённым христианским церковным письмом проверить?! Что за абсурд?!
Да, именно абсурд! Вот и в цитируемой статье [14] мы находим: «Лексика и синтаксис старославянского языка испытали глубокое воздействие со стороны греческого языка, т. е. языка, на котором были написаны оригиналы старославянских переводов». А причём здесь Велесова книга?! Разве русские писали на греческом? И говорили на сино-кавказском?
Поэтому ссылка Л.П. Жуковской на «…особые фонемы е, ъ, ь и другие черты фонетики и морфологии. Позднее исчезнувшие или изменившиеся в отдельных славянских языках» представляется доказательством не поддельности Велесовой книги, а, наоборот, её подлинности.
Далее идёт очень важное открытие Л.П. Жуковской, видимо, неосознанно сделанное ей в пользу древности и подлинности Велесовой книги: «Орфография «дощечки»…, для неё характерен пропуск букв, обозначавших гласные звуки вообще… (это позволяет сблизить письмо «дощечки» с семитскими письма)» [2, стр. 35].
Мы, конечно, не ратуем за сравнение велесовицы с семитским письмом. Но Л.П. Жуковская здесь говорит не об этом. Она говорит о том, что Велесовой книге чрезвычайно сильно свойственно явление консонантности! А это уже весьма важный факт в пользу подлинности и древности Велесовой книги!
Разберём это явление подробнее.
Консонантное письмо – более ранний вид фонетического (буквенного) письма, передающего только согласные звуки. Консонантное письмо можно рассматривать как переходную стадию от словесно-слогового или слогового письма к письму, отражающему все звуки речи, т. е. к алфавитному. (Но некоторые исследователи считают алфавитным и консонантное письмо, т. к. здесь знак (графема), как правило, соответствует одному звуку речи.) Древнеперсидская клинопись, мероитское, угаритское, арабское, еврейское, сирийское – это всё консонантные виды письма [15 – 17]. Время появления консонантного письма достоверно не установлено. Но, например, финикийское письмо является консонантным, а оно датировано 2-м тыс. до н.э. И современное еврейское письмо тоже является консонантным.
Таким образом, о письме Велесовой книги Л.П. Жуковская сделала важное замечание – оно, письмо Велесовой книги, во многом консонантное. А это значит, что мы имеем перед собой более древнее письмо, нежели алфавитное. Чем отодвигаем время создания Велесовой книги далеко за 9-й век н.э. Ориентируясь на те же графемы, что известны в финикийском (а они полностью совпадают с графемами протославянской письменности 4 – 5 тыс. до н.э.), мы можем говорить о времени создания письменного текста Велесовой книги – как самое начало «нашей» эры, так и 1-е, 2-е, 3-е тысячелетия до н.э. и даже древнее. Следовательно, очевидно, время написания первоначального текста Велесовой книги можно установить только по тем событиям, которые в ней описаны (сведения об Аскольде и Рюрике, если правильно перевели, относят памятник к 9-му веку).
Далее, Л.П. Жуковская, разбирая носовые гласные, говорит: «Вряд ли этот материал показывает, что писавший текст не умел обозначать носовые. Скорее, можно полагать, что он вообще не имел их в своей речи» [2, стр. 36]. Конечно, следует согласиться с Л.П. Жуковской, потому что, как мы показали выше, писавший Велесову книгу был русским и поэтому действительно не имел в своей речи кавказоидных носовых гласных.
Но с её же выводом, что «совмещение в одном памятнике, причём памятнике оригинальном, указаний на закрытое и одновременно на открытое произношение звука, восходящего к Е, а также этимологически правильных написаний свидетельствует против его достоверности» [2, стр. 36], согласиться нельзя. Во-первых, по той причине, что у Л.П. Жуковской не было сравнительного материала, и она неправильно интерпретировала время написания и язык написания текста. Во-вторых, склоняясь всё-таки к тому, что Велесова книга – оригинальный памятник времени до 9-го века, Л.П. Жуковская пытается применить к нему правила орфографии и т.п. 11 – 15 веков. Что совершенно неправильно.
Далее идёт опять некорректный вывод Л.П. Жуковской: «Как бы ни интерпретировать приведённые примеры, очевидно, что употребление после мягкого звука ЖД или ЖДЖ, образовавшегося из сочетания dj, и после мягкого Ц букв, обозначавших Ы и Ъ, в то время как здесь были совсем иные фонемы И и Ь, является доказательством подложности текста» [2, стр. 36].
Что значит «как бы не интерпретировать»? Ну-ка проинтерпретируйте правилами русского языка китайский текст! Конечно, вы признаете китайский текст подложным – он же ни в какие ворота не лезет! Вот и здесь, сначала Л.П. Жуковская должна была правильно идентифицировать разбираемый текст. Она этого не сделала. Как можно при таких условиях заявлять о подложности?!
Итак, переходим к финальной части изложения Л.П. Жуковской.
Здесь говорится следующее: «Нет полной уверенности в правильном прочтении текста, многие места которого совершенно непонятны и не могут быть интерпретированы даже с натяжками, как это, возможно, было допущено выше» [2, стр. 37].
Следовательно, нет НИКАКОЙ уверенности в правильности ЛЮБЫХ выводов Жуковской.
Как может Жуковская, при полном сомнении в собственных же допущениях, делать такие выводы: «Таким образом, данные языка не позволяют признать текст «дощечки», изображённой на фотографии, древним, а самый памятник – предшественником всех известных славянских древних рукописей. Не является «дощечка» также и более поздним памятником, написанным после распространения кириллицы у славян. Рассмотренный материал не является подлинным»? [2, стр. 37].
Даже в этих своих строчках Л.П. Жуковская признаётся, что не может правильно датировать памятник! Данные какого языка не позволяют ей признать текст…? Л.П. Жуковская же так и не определила язык Велесовой книги!
Но вывод Л.П. Жуковской, что нельзя признать памятник предшественником всех известных славянских древних рукописей – ПРАВИЛЕН. Естественно, памятник – Велесова книга – не является предшественником ЕЙ известных рукописей, потому что Л.П. Жуковской были известны исключительно греческие христианские рукописи. Ей не были известны русские славянские рукописи. Не были известны русские рукописи и академической науке!
Рис. 9. Перстень 6-го века, найденный на территории Рязанской области.
На нём изображены две буквы «Щ» образующие символ славянского бога Щура (Чура).
Во врезке – символ Чура
(из коллекции Музея Древней ЦивилизацииАФН).
Рис. 10. Перстень 8-го века, найденный во Владимирской области.
Не нём надпись - «кsis» - русск. «судьба» (имя богини Макоши)
(из коллекции Музея Древней ЦивилизацииАФН).Правилен вывод Л.П. Жуковской, что дощечка не является и более поздним памятником, написанным после распространения кириллицы. Поскольку сама же Жуковская говорит о консонантности письма Велесовой книги – а это начало «нашей» эры. Как минимум.
VII
Итоговый вывод Л.П. Жуковской – «Рассмотренный материал не является подлинным» – опять является ненаучным!
Общие выводы
Итак, мы можем подытожить всё нами и Л.П. Жуковской сказанное и сделать следующие выводы:
- В середине XX веке наука не обладала методами для изучения древних русских письменных источников. Шёл начальный сбор данных, их предварительное изучение и пробное обобщение. Специалистов в вопросе русской письменной традиции в России не существовало.
- Л.П. Жуковская не являлась специалистом по древним русским текстам. Более того, она их никогда даже не видела, потому что само существование их отрицается академической наукой. Л.П. Жуковская «занималась палеографией и исторической фонетикой» церковных книг 11 – 15 веков, написанных на церковнославянском.
- Л.П. Жуковская не в полной мере владела предметом своих исследований: не могла точно определить принадлежность текста тому или иному языку, не являлась специалистом в датировке письмён, не была знакома с важными историческими данными. Её коллеги свидетельствовали о многочисленных допущенных ей ошибках такого плана даже в сфере её интересов – в церковной литературе.
- Велесову книгу Л.П. Жуковская многократно и уверенно называет памятником. Некоторые, высказанные ей сомнения на существо проведенных ей исследований, полностью положительных для Велесовой книги, не влияют. К таким ненаучным возгласам, в частности, относятся слова Л.П. Жуковской «совершенно недопустимо», которые она высказала относительно вида памятника – фотографии. Жуковская, конечно же, знала, что фотографии, прорисовки, списки, перерисовки, оттиски, копии и т.п. являются обычными источниками для научного изучения.
- О графике Велесовой книги Л.П. Жуковская заключает: «За древность говорит так называемое «подвешенное» письмо, при котором буквы как бы подвешиваются к линии строки. Для кириллицы эта черта неспецифична». Поэтому Велесова книга написана не кириллицей, а всего лишь «алфавитом, близким к кириллице», при этом, «в графике имеются свойственные кириллице буквы, некоторые особенности кириллицы». «В тексте сравнительно хорошо выдержана сигнальная линия, проходящая у всех знаков по середине их высоты, что является свидетельством в пользу наибольшей возможной древности памятника». Суммарно – Велесова книга «приближается к другим древним алфавитам».
- О палеографии Велесовой книги Л.П. Жуковская заключает: «При палеографическом анализе рассматриваемого памятника, который объявляется древнейшим, исследователь не может опираться на твёрдые данные палеографии». Данные палеографии «не свидетельствуют прямо о подделке».
- В пользу докириллической древности памятника Л.П. Жуковская заключает: Велесова книга «не является более поздним памятником, написанным после распространения кириллицы у славян. Анализ графики и палеографии показал, что её следует датировать периодом до того времени, когда основным алфавитом у славян стала кириллица, т.е. периодом до 10 в.».
- Л.П. Жуковская установила подлинность, время и вид письма памятника. Поэтому анализ орфографии и языка она провести не могла, поскольку не имела ни сопоставимого материала, ни вообще каких-либо данных о докириллическом письме у русских (это официальная позиция академической науки). Следовательно, проведённый всё-таки Л.П. Жуковской анализ полностью неверен и не имеет под собой никакого научного основания: «Нет полной уверенности в правильном прочтении текста, многие места которого совершенно непонятны и не могут быть интерпретированы даже с натяжками, как это было допущено выше».
- О «носовых гласных и особых фонемах е, ъ, ь», отсутствовавших в русском языке писателя Велесовой книги дохристианского этапа, Л.П. Жуковск
Источник: http://unioncrownorion.ucoz.ru/publ/9-1-0-2119 |
